Гловацкий Януш - Рассказы И Эссе
Януш Гловацкий
Рассказы. Эссе
Перед грозой
Близился вечер, когда братья остановились перед железной оградой. Низкое
бетонное строение напоминало не то гараж, не то бункер. Старший несколько раз
подергал калитку. Запертая на висячий замок цепь заскрежетала, но не
поддалась.
Солнце больше не ослепляло, но жара была все еще изнурительная. По
каменистой дороге проехал разбитый грузовик, поднял клубы пыли и исчез. Братья
выглядели так, как любой в той местности. Роста скорее среднего, цвет волос
близкий к серому, туловище длинное на коротковатых ногах, глаза вытаращенные,
носы как бы слепленные из нескольких кусков. Выражение лица таково, что ничего
по нему не прочтешь. Характер у обоих был добрый. Любили выпить и дать
кому-нибудь по морде. Правда, сейчас они здорово устали. Одинаковым движением
братья сняли с головы пропотевшие кепки, отерли рукавами мокрые лбы, почесали
в закудрявившихся от жары волосах и задрали головы вверх. Оловянные тучи низко
лежали на кронах высохших деревьев, угрожая дождем.
- Отец всегда был такой, - проворчал старший. - При жизни не давал жить и
после смерти мучает.
Сегодня утром пришло известие, что отец умер и необходимо срочно забрать
тело. Шла жатва, самая горячая пора. Работать приходилось по двадцать часов в
сутки. На поле еще оставался неубранный хлеб. Не дай бог - дождь.
До больницы - километров сто двадцать. Старенький паровоз тащился битых
шесть часов. Добрались уже поздно. Пока оформляли документы, морг закрылся.
Сторож велел ждать до утра. Впрочем, единственная санитарная машина, на
которой можно было перевезти тело, уехала неизвестно куда.
Внезапный порыв ветра хлестнул по соснам и бессильно опал. В землю ударили
несколько тяжелых капель дождя. Маленькая, похожая на червя собака проковыляла
мимо них на трех лапах. Младший поднял камень, бросил его и попал. Собака
завизжала, еще сильнее сгорбилась и попыталась ускорить ход. Некоторое время
оба брата глядели ей вслед.
- Будем забирать папашу, - решил старший.
Они перемахнули через ржавую калитку. Дверь в прозекторскую, вскрытая
ножом, со стоном поддалась. Внутри было холодно и приятно. Братья немного
постояли, пока глаза привыкли к темноте. Увидели два деревянных стола. Тела,
прикрытые простыней.
- Папаша будет тот, что побольше, - кивнул головой старший.
Он достал из портфеля праздничный черный костюм, белую накрахмаленную
рубашку, лакированные туфли. Под одной простыней с отцом, прильнув к нему,
лежал новорожденный. Его худенькая спинка была покрыта темными пятнами. Отец
еще не успел окоченеть, и все же одевать его пришлось столько времени, что у
них не осталось даже минуты на перекур. Надвинув ему на глаза кепку, они взяли
тело под руки. Папаша тяжко грохнулся о землю по другую сторону ограды.
К поезду пустились бегом. Городок уже растворялся в вечернем мраке.
Одинокая звезда сверкнула и погрузилась в тучи. Волочащиеся по дороге ноги
отца вздымали облако пыли. Возле станции на земле блаженно спали пьяные, а на
их лицах спали мухи. Поезд был пустой. Они купили три билета и едва успели
удобно посадить отца в уголке, как восемь вагонов закачались на рельсах. За
окнами проплыло здание станции, покрытое облупившейся краской, полоска
каменистой дороги. Увидев башенку костела, братья приподняли кепки. В
некоторых домах блеснули редкие огоньки, тяжелая, черная ночь уже заливала
поля, подобно чернилам.
- Может, и не будет дождя, - заметил старший.
Младший кивнул. Они аккуратно скрутили сигареты, покурили и
